Дело не в Чечне

На них нападают, над ними издеваются, им угрожают: в России, где вырос дрезденский зачинщик поножовщины*, исламофобские нападения являются почти нормой. Только в 2008 году, в первой половине года, было зарегистрировано свыше 170 расистски мотивированных преступлений с 80 убитыми и более 200 ранеными – это в два раза больше по сравнению с предыдущим годом. Центрами ксенофобии наряду с Москвой и Санкт-Петербургом являются Екатеринбург из Уральского региона, Ульяновская область на Волге и южнороссийская Воронежская область. При этом жертвами становятся не только рабочие-иммигранты из центральноазиатских бывших советских республик и мусульманских регионов на российском Северном Кавказе или цветные студенты. Таким христианам с тёмной кожей, как грузины и армяне, также приходится опасаться за свою жизнь. Но на первые полосы межрегиональных газет попадают лишь некоторые из этих случаев.

Те, кто, как и некоторые немецкие «эксперты», пытаются объяснить это явление исламофобией и травматическими воспоминаниями русских солдат о чеченской войне, слишком упрощают дело, считают российские этнопсихологи. Русские, аргументируют они, даже в 21-м веке могут почувствовать себя единой нацией только в случае острой внешней угрозы, в противном случае их идентичность основана на региональной принадлежности. Сообщение между регионами весьма ограничено из-за размеров страны и экстремальных климатических условий. В связи с этим даже между жителями юга России и сибиряками существует страх контакта.

К этому добавляется то, что такие области с нерусским населением, как Татарстан или Северный Кавказ, и по сей день интегрированы только вертикально – только в административном отношении - а не горизонтально, то есть социально и экономически. Всё это в неблагоприятном социальном контексте, как сегодня, в период экономического кризиса, выливается в скрытую ксенофобию.

«Не хватает определяющих принципов», - жалуется Наталья Рыкова из «Московского бюро по правам человека». В России почти нет книг или фильмов, призывающих к терпимости. Но зато существуют 7 издательств и примерно 100 газет, пропагандирующих ксенофобию. Несмотря на сильное ужесточение законодательства о СМИ, эти издания являются легальными и часто даже представляют себя как борцов за православие. Квазигосударственная православная церковь официально не оказывает им поддержку, но и не дистанцируется от них. Результат: другие конфессии также идеологически вооружаются и отмежёвываются.

Ксенофобия, предупреждает Рыкова, становится поэтому в России всё более допустимым явлением в обществе. В том числе и потому, что преступники отделываются очень мягкими наказаниями. У присяжных, говорит Рыкова, часто есть дети того же возраста, что и всё более молодые правонарушители, и они симпатизируют подобным идеям. Поэтому они сочувствуют чаще всего не жертвам, а преступникам и их семьям.

Российское государство должно, наконец, провести чёткую разделительную линию между здоровым патриотизмом и национализмом, требует даже стопроцентно лояльный государственный служащий Николай Сванидзе (так в статье – прим. ред.). Он возглавляет комитет по национальным отношениям в Общественной палате - контрольном органе, в который входят представители гражданского общества, члены которой, однако, были назначены Путиным лично. Сванидзе является «звездой» государственного телеканала РТР. Летом прошлого года, рассказал телеведущий - он не хочет называть имена - ему пришлось отключить микрофоны высокопоставленных чиновников министерства внутренних дел из-за их националистических выпадов во время съёмок.

* Трагический инцидент в суде Дрездена в июле 2009 года, когда выходец из России (этнический немец) убил женщину-египтянку, подавшую на него в суд за оскорбления, нанеся ей множественные ножевые ранения. Женщина была беременной - прим. перев.

Обсуждение на форуме